Эдит, вы пережили четыре автомобильных катастрофы, одну попытку самоубийства, четыре курса дезинтоксикации, один курс лечения сном, три гепатических комы, один приступ безумия, два приступа белой горячки, семь операций, две бронхопневмонии и один отек легкого.
Я вела ужасную жизнь, это правда. Но также — жизнь изумительную. Потому что прежде всего я любила её — жизнь. И любила людей: моих возлюбленных, моих друзей, а также незнакомцев и незнакомок, составляющих мою публику, для которой я пела, часто превозмогая себя, для которой хотела умереть на сцене, допев свою последнюю песню.
Вы все же неисправимы - постоянно говорите о любви.
Для меня нет ничего более важного в жизни, чем любовь и мои песни, но мои песни — это тоже любовь.
Но это же то чувство, которое привнесло в вашу жизнь массу страданий.
Люди, которые не думают о любви, неполноценны. Те, кто перестал верить в любовь из-за того, что это чувство когда-то заставило их страдать, не способны полюбить по-настоящему.
Считаете, даже в несчастной любви можно найти пару счастливых мгновений и уцепиться за них?
Десять минут счастья в день - это уже весьма неплохо.
Но и они когда-то истекают.
Когда любовь остывает, её нужно или разогреть, или выбросить. Это не тот продукт, который хранится в прохладном месте.
Поэтому у вас было так много любовников?
Я знаю, что не святая: мне не хватит и десяти пальцев, чтобы сосчитать моих любовников. Очень легко бросить в меня камень. Но я все время искала того, на кого могла бы опереться, кому могла бы довериться до конца. Я искала и не находила. Может, в этом была моя судьба. Если я и переходила из рук в руки, то не потому, что была шлюхой, а потому, что искала такую любовь, которая перевернула бы всю мою жизнь.
И что, нашли?
Мои мужчины, как бы я их ни любила, всегда оставались «чужими». А мои песни — это я, моя плоть, кровь, моя голова, мое сердце, моя душа.
И все они, надо сказать, весьма печальные, если не трагичные. Может, споете как-нибудь что-нибудь задорное?
Я не гожусь, чтобы воспевать радость жизни. Песня о счастливой любви, это, знаете ли, не я.
Да уж. В этом смысле можно позавидовать вашим слушателям, которые не знают французский.
Я хочу, чтобы люди плакали, когда слышат мои песни, даже не понимая слов.
Думаете, это возможно?
Даже телефонный справочник можно спеть так, что весь зал будет рыдать.
Какой бы вы хотели запомниться этому рыдающему залу?
Мне бы хотелось, чтобы те, кто прочтет эту мою, быть может, последнюю исповедь, сказали бы обо мне, как о Марии Магдалине: “Ей многое простится, ибо она много любила”.
На основе высказываний Эдит Пиаф.
Читайте также:
Комментарии (0)