Началось все с того, что я подцепила клеща. Кто-то цепляет классных мужиков, мне повезло чуть меньше. Чего не скажешь о моем новоиспеченном товарище: впившись в живот, звереныш посасывал кровушку - практически первого сорта, подбадриваемую мной ежедневным детоксом и закупленными оптом в Whole Foods витаминами и омега-кислотами - чуть ли не мурлыча от удовольствия. Делать ничего не оставалось, кроме как обозвать клеща Борисом - должно же быть имя у персонажа, в компании которого мне явно придется провести еще не один час - и отправляться с ним на покорение травмпунктов, поликлинник, лабораторий и прочих малоприятных заведений.
Расстались мы с Борисом полюбовно. И я бы забыла его, как случайного попутчика, если бы не результаты анализов, на которые он был направлен моими стараниями. Боря болен. У Бори боррелиоз. И значит, мы умрем. Борю это событие, надо сказать, мало волновало – он отправился в свой клещевой рай и наверняка прекрасно себя там чувствовал. Мне же этот гад оставил на память проблем вагон и маленькую тележку. Боррелиоз? Нет, ну это, как минимум, несерьезно. Я предполагала, что могу задохнуться от количества работы. Ну или хотя бы секс, драгс и рок-н-ролл. Но умереть от укуса клеща?? И да, на этой самой работе мне еще предстояло объясняться. “Алена, привет, у меня тут Боря, вернее был Боря, и у него боррелиоз, вернее был боррелиоз, поэтому мне временно не до Гвасалии и Рубчинского, каким бы святотатством это ни казалось”. “Боря что? Боре что? Ты пьяна?” Но Алена знала все. “Так это болезнь Лайма, она у Бэллы Хадид. Видишь, ты редактор моды, и болезнь у тебя - модная”.
Лаймовая болезнь мигом отыскалась не только у Бэллы, но и у ее 18-летнего брата Анвара, мамы Иоланды Фостер, а вместе с ними у Аврил Лавин, Алека Болдуина, Бена Стиллера и Эшли Олсен.
Может ли вообще недуг быть модным? Оказывается, еще как может. За примерами далеко ходить не пришлось. Свою тяжелейшую кожную болезнь под названием витилиго обратила чуть ли не в достоинство и смогла монетезировать Винни Харлоу, без которой не обходятся показы Versus, обложки Dazed & Confused и кампейны Diesel и Desigual.
Дальше – больше. Статус “модно” в то или иное время закреплялся за персонами и целыми группами, не имеющими к этой самой моде ну никакого отношения, хоть ты убей – и так же фундаментально, как членистоногий Борис к моему накаченному прессу. Больше, чем узы брака, Дэми Мур и Эштона Катчера связывала разве что красная шерстяная нить на запястье – знак принадлежности к наделавшей в свое время немало шума Каббале. А в 90-е в почете был героиновый шик. Героиновый, Карл. То бишь худоба на грани анорексии, отсутствующий взгляд, синяки под глазами и прочие прелести жизни, возможные благодаря ударным дозам смертельного наркотика.
Ладно, что мы все о болячках да Всевышнем. Пора переходить к делам житейским, повседневным. Ведь именно повседневность принялись, как сговорившись, возводить в культ главные представители модной индустрии. Как вам, скажем, скотч авторства Рафа Симонса, поступивший в продажу с ценником в $200? Подвоха нет – скотч простой, канцелярский, хорошо знакомый в быту. Разве что сам маэстро смог найти ему дюжину нехозяйственных применений: к примеру, на шоу FW17/18 в рамках дебютной для Рафа Симонса Недели моды в Нью-Йорке скотч, украшенный надписями “Walk with me” и "I ♡ You", уверенно справлялся с ролью ремня для пальто и свитеров силуэта оверсайз. Кажется, дизайнеры пустились в состязательный пляс, где награда достанется тому, кто умудрится придумать объект вожделения изощреннее – и непременно из тех, что всегда были под боком, но пылились на антресолях за ненадобностью. В новой коллекции Supreme все лучшее будничное - сразу: коврик для ванной, компрессионные нарукавники, электрическая гитара, скейтборд, игрушечные долларовые купюры, машинка для стрижки волос, маска для лица из неопрена, санки, надувной дирижабль, стальная лопата и даже куайцзы, то бишь палочки для еды – ну а почему, собственно, нет? C чего все началось? С кирпича от того же Supreme за 32 доллара? Или, быть может, с гриндера для марихуанны от Vetements? Логику в такой ситуации настоятельно рекомендуется отключать: пока вы прикидываете, на какое мероприятие захватить с собой лопату Supreme, за ней уже выстраиваются в очередь менее склонные к рефлексии поклонники марки.
Нет, мода на героиновый шик – момент, как ни крути, весьма сомнительный, и необходимость его популяризации остается под вопросом. Но оставьте мне модным мой боррелиоз. Или болезнь Лайма – так оно все же как-то моднее звучит, согласны?
Комментарии (0)